Приближается очередная годовщина Победы СССР в Великой Отечественной войне, Многа букофф про хорошего человека Опции

[Shaser]

В августе 1942 года в концентрационном лагере Треблинка погиб один из подвижников и героев ХХ века Януш Корчак. Вместе с ним в Треблинке были уничтожены 200 детей из Варшавского Дома сирот, основателем и бессменным директором которого был Януш Корчак.

Сохранились воспоминания о марше детей из Дома сирот по площади у Гданьского вокзала: отсюда уходили эшелоны с людьми, которых нацисты отправляли в лагерь уничтожения Треблинку.

Очевидцы рассказывают, что, в отличие от других обитателей Варшавского гетто, обреченно сбившихся в безмолвную толпу, дети из Дома сирот вышли на привокзальную площадь стройной колонной, по четыре человека в ряд, над строем развевалось зеленое знамя с золотистым клевером. Впереди шел Януш Корчак с больной девочкой на руках.

- Что это такое? — удивленно спросил комендант вокзала у своих подчиненных.

Ему сказали: это Дом сирот Януша Корчака. Комендант задумался, он попытался вспомнить, откуда ему известно это имя. Когда дети были уже в поезде, комендант вспомнил. Он подошел к вагону и спросил у Януша Корчака: «Это Вы написали книгу «Банкротство маленького Джека»?

- Да, — ответил Корчак, — а это имеет какое-нибудь отношение к эшелону?
— Нет, — сказал комендант, — просто читал в детстве, хорошая книга…
Вы можете остаться, Доктор, — добавил комендант…
— А дети? — спросил Корчак.
— Детям придется поехать…
- Вы ошибаетесь, — крикнул Корчак, - Вы ошибаетесь, дети прежде всего! — И захлопнул за собой дверь вагона.

По дороге в Треблинку одному из воспитанников Дома сирот удалось выбраться на волю: Корчак поднял его на руки, и мальчик пролез в узкое окошко товарного вагона. Но и этот мальчик потом, во время восстания в Варшавском гетто, погиб.

На стенах одного из бараков концлагеря Треблинка остались детские рисунки. «Больше ничего не сохранилось», — так пишут иногда в книгах историки.

Это не совсем так, и Януш Корчак, и марш детей из Дома сирот к эшелону смерти остались в истории, в памяти людей. Организация Объединенных Наций объявила 1978 год, год столетнего юбилея великого педагога — годом Януша Корчака.

А еще после войны на чердаке четырехэтажного дома на Хлодной улице (сюда переселили Дом сирот с улицы Крохмольной) при разборке стены нашли тетрадки с записями, которые вел Януш Корчака в 1941-42-м годах. Ученик и секретарь Корчака Игорь Неверли, готовивший эти тексты к публикации, дал им название — «Последние странички дневника». Дневник Януша Корчака — книга, написанная человеком, знающим, что ему предстоит. Человеком, который принял решение, давно принял. Решение очень простое: быть с детьми. Изменить его была неспособна никакая сила в мире, ни нацисты, распоряжавшиеся жизнями людей в гетто, ни часовой, стоящий напротив Дома сирот, ни комендант Гданьского вокзала, когда-то в детстве прочитавший одну из книг Януша Корчака.

На одной из первых страниц дневника — запись: «Я никому не желаю зла, не умею, не знаю, как это делается…»

За два дня до отправки Дома сирот в Треблинку Януш Корчак записывает: «Я поливаю цветы. Моя лысина в окне — такая хорошая цель. У охранника — карабин. Почему он стоит и смотрит спокойно? Нет приказа. А может быть, до военной службы он был сельским учителем или нотариусом, дворником? Что бы он сделал, если бы я кивнул ему головой? Дружески помахал рукой? Может быть, он не знает даже, как все на самом деле? Он мог приехать только вчера, издалека…»

Это последняя строчка из дневника Януша Корчака.

Януш Корчак — литературный псевдоним. Настоящее имя писателя — Генрик Гольдшмит.
Генрик Гольдшмидт родился 22 июля 1878 года в Варшаве. Его отец Юзеф Гольдшмидт был известным столичным адвокатом, публицистом и писателем. Гольдшмидты говорили и писали по-польски, были убежденными польскими патриотами. Юзеф и его брат Якуб выступали за приобщение евреев к общественной жизни и культуре Польши. В многочисленных статьях они призывали заменить традиционное еврейское образование светским, объявляли сбор средств на создание детских приютов и ремесленных училищ, где еврейские юноши могли бы получить хорошую профессию. Юзеф написал роман о социальных проблемах еврейской общины, Якуб – о женщинах, которых нужда толкнула на панель.

Их идеи встречали понимание в узком кругу либеральной интеллигенции. Большинство же поляков не признавали евреев своими соотечественниками, даже таких просвещенных патриотов, как Гольдшмидты. C другой стороны, и ортодоксальные евреи считали деятельность ассимилянтов разрушительной для религии и традиционных ценностей.

В 1905 году Януш Корчак получил диплом врача и почти сразу был мобилизован – шла русско-японская война. Лейтенант медицинской службы Генрик Гольдшмидт служил в санитарном поезде, побывал в Харбине и Мукдене.
Уже к 30-ти годам Януш Корчак становится известным врачом, газеты и журналы охотно публиковали его рассказы и очерки о детях. Он получает высокие гонорары от богатых пациентов и тратит почти все заработанное на помощь бедствующим детям.

Довольно скоро Корчак понимает, что просто деньгами можно помочь детям, у которых все-таки есть дом, семья, детям без родителей и крова деньгами не поможешь. Януш Корчак бросает медицину, на время оставляет писательский труд и посвящает себя детям, оставшимся без родителей. В 1911 году он создает в Варшаве Дом сирот, который до конца жизни стал его единственным, родным домом.

«Преобразовать мир, — писал Корчак, — это значит преобразовать воспитание, изменить отношения между детьми и взрослыми… детство — это абсолютная ценность. Те, у кого не было безмятежного, настоящего детства, страдают всю жизнь».

В августе 1914-го разделенная Польша сразу оказалась в эпицентре Первой мировой войны. Варшаву наводнили беженцы, полки магазинов тотчас опустели. Поляков призывали в три воюющие армии – русскую, германскую и австрийскую. Военврач Генрик Гольдшмидт снова надел русский мундир, он служил в дивизионном госпитале на Восточном фронте. Во время его отсутствия Варшава была оккупирована Германией, и мыслями доктор оставался со своими детьми.

Зимой 1915 года Корчак оказался в Киеве. Он знал, что там обосновался приют с польскими детьми, их вывезла перед самым вступлением немцев в Варшаву сотрудница Красного Креста Марина Фальская. Дети были устроены сравнительно неплохо, в большой даче над Днепром. Но вот внутри приюта царила форменная анархия, мальчишки крушили все вокруг, тиранили младших и изводили директрису. Некоторые убегали в город, где промышляли, чем могли. Корчак появился вовремя, и вскоре в киевском приюте также были созданы самоуправление, суд равных и рукописная газета.

Но можно ли сделать безмятежным и настоящим детство тех, кто остался без родителей? Корчак и его сотрудники это делали.

«Если бы не этот Дом, — сказал один мальчик, прощаясь с воспитателями, — я бы не знал, что на свете существуют честные люди, которые не крадут. Не знал бы, что можно говорить правду. Не знал бы, что на свете есть любовь».

Кроме Дома сирот Януш Корчак основал Новый дом — приют для польских детей-сирот. И Дом сирот, и Новый дом стали Детскими Республиками, которые управлялись самими детьми. Это были островки справедливости, милосердия, согласия, братства и любви.

После оккупации Польши в Варшаве появилось еврейское гетто. Гетто создавались нацистами во всех странах, которые были оккупированы Германией. Сюда свозили представителей «неполноценных» наций, которые подлежали уничтожению.

В 1940 году в гетто перевели и Дом сирот. Вместе с детьми в гетто были Корчак и восемь воспитателей, они тоже остались с детьми до конца. До осени 1941 года вместе с детьми был и дворник Дома сирот Петр Залевский.

В гетто на попечении Корчака оказалось двести детей, забота о них была бы непосильным бременем и для человека менее почтенного возраста (Корчаку было за шестьдесят) и в более спокойные времена. Теперь же надо было думать, — чем накормить детей. Ввозить продовольствие за каменный забор пятачка, куда было согнано 370 тысяч евреев, было запрещено. Днем Корчак ходил по гетто, правдами и неправдами доставая еду для детей. Он возвращался поздно вечером, иногда с мешком гнилой картошки за спиной, а иногда с пустыми руками, пробирался по улице между мертвыми и умирающими.

Каждую неделю, по субботам, как и положено, Корчак взвешивал детей, дети катастрофически худели. “Час субботнего взвешивания — час сильных ощущений”, — записывает Корчак в дневнике.

Но в Доме сирот продолжались занятия. Жизнь детей шла по обычному расписанию, заведенному с 1911 года. Сотрудники Дома сирот с прежней тщательностью заботились о чистых руках и одежде своих воспитанников, старшие дети заботились о младших. Младших стало больше: на попечении Корчака оказался и Дом подкидышей. В помещении, рассчитанном на две-три сотни человек, находилось несколько тысяч детей.

В одну из февральских ночей ударил мороз. Всю ночь Старый Доктор, его сотрудники и старшие дети готовились к «экспедиции» в Дом подкидышей: собирали теплую одежду и просто тряпки, грели воду, готовили еду.

Как только закончился комендантский час, доктор Корчак и его помощники отправились в Дом подкидышей.

«С порога в нос ударил запах кала и мочи. Младенцы лежали в грязи, пеленок не было, моча замерзла, закоченевшие трупы лежали, скованные льдом.

Прежде всего бросились отогревать еще живых. Их протирали тряпками, смоченными в теплой воде, укутывали как могли. Часть сотрудников Дома сирот выносила заледеневшие трупы младенцев на улицу и складывала на покрывала, чтобы потом похоронить в братской могиле.

Выжившие дети сидели на полу или на скамеечках, монотонно качаясь, и, как зверушки, ждали кормежки. Детей накормили еще не остывшей кашей, дали по кусочку хлеба и кружке кипятка».

Мог ли Старый Доктор не думать: для чего, для какого будущего он воспитывает своих детей? Прививать им хорошие манеры, учить доброте — зачем? Для газовой камеры в Треблинке, для крематория в Освенциме?

Из дневника Януша Корчака:

«У тротуара лежит подросток, не то живой, не то мертвый. И тут же рядом, у трех мальчишек, игравших в лошадку, перепутались веревочки (вожжи). Мальчишки переговариваются, пробуют и так, и эдак, злятся, задевают ногами лежащего. Наконец один из них говорит: «Отойдем немножко, а то он мешает». Они отошли на несколько шагов и продолжали распутывать вожжи».

«Какие невыносимые сны! — записывает Корчак в своем дневнике. — Мертвые тела маленьких детей. Один ребенок в лохани. Другой, с содранной кожей, на нарах, в мертвецкой, явно дышит…

В самом страшном месте просыпаюсь. Не является ли смерть таким пробуждением в момент, когда, казалось бы, уже нет выхода?»

Дети и смерть. Само сочетание этих слов способно привести любого человека в отчаяние. Всю свою жизнь Януш Корчак готовил детей к жизни. После перевода Дома сирот в гетто надо ответить на вопрос, которого нет и не может быть ни в одном учебнике педагогики: как готовить детей к смерти? Говорить им правду, или обманывать их?

Летом 1941-го в Доме сирот затеяли свой театр. Для репетиций Корчак выбрал пьесу Тагора. В пьесе каждое слово, каждый предмет, помимо своего простого, понятного всем смысла и предназначения, имел и предназначение тайное, глубокое, уводившее в мир буддистских представлений о непрерывности жизни, о колесе превращений. Окно, в которое на протяжении всей пьесы глядит больной мальчик Амаль, было окном на улицу и одновременно окном в другой мир, находившийся по другую сторону от обычного. В этом другом мире смерти нет, а есть только переход в другую жизнь.

Дети учили роли, придумывали костюмы, репетировали. Обитатели гетто, еще способные передвигаться, получили приглашение, в котором было сказано: «Вас ждет нечто большее, чем актеры-дети».

5 августа 1942 года Дому сирот, детям и воспитателям было приказано явиться с вещами на Умшлягплац. Так при немцах называлась площадь у Гданьского вокзала.

Оккупационные власти делали все возможное для морального подавления своих будущих жертв. В обреченном на уничтожение Варшавском гетто работали рестораны и устраивались конкурсы красоты, была своя мафия, которая наживалась на торговле с жителями прилегавших к гетто польских кварталов. Освобождение из гетто можно было купить.

За порядком в гетто следила внутренняя полиция, набранная тоже из обитателей гетто. Руками полицаев варшавского гетто отбирались и люди для отправки в концлагерь Треблинка. Колонны в несколько тысяч обреченных на смерть людей спокойно конвоировали несколько эсэсовцев.

Население гетто умирало. Умирало от голода, от болезней, от чувства безысходности и страха, от человеческой подлости.

Летом 1943-го года в Варшавском гетто вспыхнуло восстание. В течение нескольких месяцев практически безоружные люди противостояли танкам, артиллерии, регулярным частям вермахта и СС. Восстание в Варшавском гетто — одна из самых трагических и, одновременно, героических страниц истории сопротивления нацизму.

Что же дало людям силы для того, чтобы очнуться, чтобы начать подготовку восстания? Историки говорят разное, но одно обстоятельство не упускает из виду никто. Душой сопротивления были дети. Дети первыми перестали бояться. Первыми стали воровать и нападать на магазины соплеменников-кровопийц. Стали кормить себя и умиравших от голода родителей. Дети стали вести себя так, что родителям стало стыдно. Дети начали Сопротивление.

После отправки Дома сирот в Треблинку в Польше долго не верили в смерть детей и Корчака. «Они живы, — говорили люди, — и Старый Доктор, и дети. Живы! Их не взял огонь — отступился…

Дети живы. И пан Доктор жив. Ходят по селам. Где добрый человек живет — они в дверь постучат. А если злой живет — пройдут мимо …»

Героизм и герои бывают разными — это и разведчик, жертвующий собой ради уничтожения вражеского объекта, и летчик направляющий свой горящий самолет в колонну врага, и пехота, вызывающая на себя огонь своей артиллерии и простой солдат, закрывающий собой амбразуру дота... Подвиг простого доктора, Януша Корчака не менее велик — он сумел сохранить не только свою совесть в атмосфере продажного и подлого ГЕТТО, где покупалось и продавалось все, от чести до жизни, но еще и доказал и детям и окружающим, что даже в таких условиях ЧЕЛОВЕК может оставаться ЧЕЛОВЕКОМ! Что не все ПРОДАЖНО и не все готовы ПРЕДАТЬ своего ближнего, даже если цена этому предательству — собственная жизнь!

[Lennoks]

Про хорошего человека много буков не бывает

[Shaser]

согласен, но к сожалению, движок не позваляет изменить название

[CRYSTALIUM]

Cлишком много евреефильности и полячества. Нам разве больше нечем гордиться кроме как о разных шавках?! Сколько было Великих Войнов, благодаря которым пришла пизда разным овцам тупоголовым. Они шли против наших предков и подставляли зады перед самой убогой нацией на свете, т.е. жидо-немцами. Там нормальных людей от силы раз, два и обчелся. Всецело поддерживаю разных турков, пусть давят их на своих "кабанах" и насилуют их баб.

[GRIM_Steve]

зло!

[Shaser]

2 CRYSTALIUM
даже не знаю, что тебе можно написать по этому поводу. Есть человек, он делал, то что считал важным, для меня он герой, а то что он для тебя в первую очередь жид-поляк-немец, так по людям нужно судить по делам, а не по тому от кого он родился
2 all
для себя считаю тему важной, по этому буду любыми способами аппать тему до 9 мая

[WillWorkForFood]

Всецело поддерживаю автора, теме ап!

[Bam Margera]

UP

[CRYSTALIUM]

2 Shaser
Надо в первую очередь писать о своих героях, а потом уже можно и о других деятелей толковать. Мое мнение таково. Слишком большая ода, да и правдива ли она? (Слишком мы любезничаем, в Эстонии, наверное, это день скорби и утрат надежд...А мы тут их кильками водяру закусываем и пьем же за их здоровье...Какие нахрен ветераны, Only one Yanush is Real!
p.s. АП!

[Lennoks]

Почему-то я не верю в подобные байки. Реальные "герои" за кулисами

[bezobraz]

редкий случай. когда в истории остался действительно хороший человек

как любой дитёныш советского времени я конечно с этой историей принудительно знаком.
удивительным образом - образ этого человека, как идеала своего долга и совести - не обосрался со временными политическими перетурбациями. и по сей день остаётся именно чистым и чесным.



Сообщение отредактировал bezobraz - May 5 2009, 10:47

[StevieG]

Мужик очень хороший, но не стоит останавливать внимание на одном человеке - героями были все те кто боролся за нашу свободу, как угодно и где угодно... Не факт что мы её просираем сейчас...

[bezobraz]

причём тут борьба за свободу? ну блин

[Shaser]

Не нова и не оригинальна мысль о свободе выбора, который каждый из нас осуществляет ежедневно. У Януша Корчака был выбор, по свидетельству Игоря Неверли, он мог спастись и выйти из гетто в любую минуту. Для него сняли комнату, приготовили документы. «Однако когда я зашел к нему, — вспоминает Неверли, — имея пропуск на два лица — техника и слесаря водопроводно-канализационной сети, он взглянул на меня так, что я съежился. Видно было, что он не ждал от меня такого предложения… Смысл ответа доктора был такой… не бросишь же своего ребенка в несчастье, болезни, опасности. А тут двести детей. Как оставить их одних в запломбированном вагоне и газовой камере?»
(Елена Мащенко, "Зеркало недели", N33 2002 г.)

[Vtoroe-4to-priwl...]

От таких статей меня немного подташнивает, я извиняюсь, если задену чьи-либо чувства, т.к намерения такого у меня нет.
Я допускаю возможность существования такого персонажа, и как минимум частичное совпадение описанных событий с реальностью, но все же статейка попахивает... имхо.

[Shaser]

Кстати, Корчак имел чин капитана Российской Армии, так как был военным врачом.

[Lennoks]

[Lady Winter]

Слава всем тем кот воевал за мирное небо над нашими головами...с каждым годом ветеранов становится все меньше и меньше...наши дети их практически помнить не будут....а про их подвиги будут только в книжках чиать...

[Shaser]

Дед попал в окупацию, в первый день войны, бабушка прошла полевропы в рядах красной армии. Вечная вам память

[Vtoroe-4to-priwl...]

Вечная память.

[mudd]

RESPECT

В этом году в Прибалтике – Риге, Вильнюсе, Таллине – 9 Мая оказалось под запретом. День Победы в этих странах перенесли на 8 мая. А все, что люди попытаются организовать 9-го, объявят вне закона.

Тем временем в Риге мэрия и вовсе запретила любые мероприятия 9 мая. Как ожидается, полицейские возьмут под охрану площадь перед мемориалом Воинам-освободителям (от проекта сноса этого памятника отказались опять же в 2007 году). Полицейские будут дежурить и перед памятником Латышским стрелкам. Латвийские оппозиционеры, как и их эстонские собратья, опасаются арестов ветеранов Второй мировой...

[Lunacy]

Не забыт подвиг Великих Героев



Сообщение отредактировал Lunacy - May 11 2009, 15:04